Что касается моих чувств к Андрею – это случилось мгновенно. Он ещё не успел оказать никакой помощи и ни одного слова сказать. Был очень пасмурный день, такое типично питерское осеннее, тяжелое, свинцовое небо. Когда я взялась за ручку двери его кабинета, появилось очень странное предчувствие, вроде ощущения свободного падения с большой высоты. Открыла дверь, и в этот момент из-за туч на мгновение вышло солнце. Андрей сидел за столом, и когда повернулся ко мне – окно оказалось за его спиной. Я видела только его глаза и солнечное сияние вокруг. Это было очень странное мгновение. Странное ощущение, что время остановилось, и жизнь твоя с этого момента потекла по совершенно иному руслу. 

Я понимала, что если Андрей хотя бы только заподозрит, что у меня есть к нему какие-то личные чувства – меня сразу переведут к другому врачу. Поэтому свою влюбленность в него очень долго и тщательно скрывала. Я восприняла случившееся как ещё одно несчастье – только безответной любви, о которой нельзя сказать ни словом, ни взглядом, мне не хватало. Потом подумала, что, вообще-то, я могу начать делать все что угодно, потому что терять мне абсолютно нечего. Как только понимание этого пришло – я выздоровела. Меня выписали из клиники. Я приняла решение, что буду работать ровно столько, чтобы заработать на жизнь, а все остальное время писать книгу и пытаться устроиться работать в издательство.
С Андреем за год мы виделись раза четыре. Это нормальная практика, когда после выписки пациент, время от времени показывается рассказать, как у него дела. Я звонила на отделение. Андрей говорил, что я могу приехать к концу рабочего дня и дойти с ним до метро, по дороге заглянув в книжные магазины. Во время одной из таких встреч я дала ему прочитать рассказы из будущей книги «Библии-Миллениум». После того, как Андрей их прочитал – он был в шоке. Он говорит, что увидел совершенно другого человека. Невозможно было представить, что за внешним спокойствием может скрываться такое. Он позвонил мне и сказал, что я просто обязана продолжать писать, что это, действительно, мое призвание. Но даже тогда о моих чувствах к нему Андрей не догадался.

Личные отношения между нами начались только через полтора года, после моей выписки из больницы. Я все ещё называла Андрея «доктор», на «вы» и «Андрей Владимирович». О его личной жизни мне было известно только, что он живет в районе метро проспект Просвещение и что у него есть собака. И я подумала, что если сниму квартиру рядом с ним – время от времени смогу встречать его во время прогулок с собакой. Никаких надежд и ожиданий чего-то большего у меня не было. Я прекрасно отдавала себе отчет, что для него отношения со мной абсолютное табу и боялась потерять хотя бы тот небольшой контакт, который у нас был.
Когда я сказала Андрею, что переезжаю в его район, он вызвался помочь мне разгрузить вещи. А дальше была случайность. Я неправильно записала собственный новый адрес и, соответственно, неправильно сказала его Андрею. Визуально я сама запомнила, где подъезд и квартира. Поэтому приехала и стала ждать. Андрея все не было и не было. Я решила, что он не придет. Мобильные телефоны тогда только-только появились и ни у меня, ни у Андрея денег на них не было. Андрей же в это время бегал по району в поисках машины, меня, дома… Он ещё не вполне оправился после паралича, поэтому побежал впервые с огромным трудом и болью в ногах. И, как рассказывает, вдруг остановился и задал себе вопрос: почему он так за меня волнуется? Почему для него так важно меня найти? И в этот момент понял, что меня любит.

Потом поднял глаза и увидел машину, откуда выгружали мои вещи. Помню, что я стояла у лифта, ждала очередные коробки, чтобы отнести их в квартиру. Двери открылись, вышел Андрей и как-то очень странно на меня посмотрел. Я сразу поняла, что его отношение ко мне изменилось, что-то произошло.